ПЕРВОЕ ПРОЩАНИЕ

Однажды это происходит со всеми…

Солнце тускло пробивалось сквозь серую дымку зимнего дня. Было холодно. Мне лет шесть, и мы приехали на окраину нашего заснеженного города проводить дядю Петю — маминого брата.

Странное это было место. Волнительное до содрогания…

Всё видимое пространство вокруг было загромождено памятниками и крестами, причудливо засыпанными снегом. За открытой оградкой контрастно чернел земляной холмик, а рядом зияла яма, пугая своими ровными гранями.

Люди с серьёзными лицами столпились в ожидании чего-то важного… Предощущая значимость момента, моё сердце взволнованно и звучно колотилось под пальтишком, а дыхание перехватывало.

Это первые похороны близкого человека в моей осознанной жизни. Я уже знала, что такое смерть — когда больше не увидишь человека живым. Его сейчас закопают в землю, а дальше…

Бабушка рассказывала, что хорошие люди после смерти попадают на небо… И в моём детском воображении наплывали пухлые белые облака, среди которых улыбающиеся, непременно босые ангелы в белых одеждах c крошечными крылышками за спиной неспешно гуляли по райскому саду. Они с аппетитом вкушали налитые соком райские яблоки — большие и красные!

Ад, после рассказов бабушки, представлялся мне тёмным смрадным подземельем, с огромным пылающим озером посередине, в которое сбрасывают несчастных вопящих грешников. Смысл этого слова я еще не понимала и для меня они были просто плохими людьми. Однако всё больше крепла уверенность в том, что ад самое страшное, жуткое место, куда лучше не попадать.

Вспомнив об этом, я дернула маму за рукав и спросила:
— Мам, а дядя Петя куда попадёт?
Она растерянно и нервно переспросила:
— Куда попадёт?
— Ну в рай или в ад?
— Лёль! давай потом…

Подъехал автобус. Из него вынесли гроб и поставили на табуретки. Люди сомкнулись вокруг и по одному начали что-то говорить. Многие плакали. Я же, встав на цыпочки, всё старалась заглянуть в лицо незнакомого человека лежащего в гробу. Нет, это был не дядя Петя. Не мог быть им!

Петечка, как звала его мама, был полноватый, шумный и всегда улыбающийся. Он вечно приносил мне разные лакомства и игрушки. А один раз даже подарил настоящего котёнка и мы, не задумываясь назвали его Петькой.

На подушке, в обрамлении цветов, остро выдаваясь носом, лежала голова с бледно-зелёным лицом, глазами прикрытыми тёмными веками и чуть приоткрытым ртом без губ. Она была страшной и не могла принадлежать тому человеку, которого я знала…

Помню, как испуганно схватив маму за руку, громко зашептала:
— А где дядя Петя?
— Лёля тише! Видишь, вот он. Он умер!
Она всхлипнула… Я, не веря, снова взглянула на заострённый профиль. И тут увидела шрамик на щеке… белый-белый. Он любил почёсывать его и смеялся, рассказывая, как врезался на велосипеде в дерево, когда был маленький. Значит, правда? Он? Значит, смерть ТАК меняет человека? Получается, и я однажды буду лежать в гробу  такой же страшной в окружении плачущих родственников и друзей?

Тут мои глаза наполнились тёплыми слезами, струйки которых, замерзая, потекли по щекам. Я стояла и горько плакала, то ли от утраты любимого дяди, то ли от осознания собственной смертности.

Гроб опустили в приготовленную яму и стали засыпать землёй — под рыдания и причитания близких.

И вдруг… в моей голове явным диссонансом всеобщему горестному настроению, сами по себе, зазвучали бодрые и жизнерадостные строчки любимого стихотворения:

Тра та та… Тра та та…
Мы везём с собой кота…
Чижика, собаку…
Петьку-забияку…

Послесловие:

Наш жизненный оптимизм всего лишь защитная реакция на предстоящую смерть…